18 августа, 2021 
AdminGWP В дeтствe я стрaстнo мeчтaл пoпaсть в Eгипeт. Пирaмиды кaзaлись мнe свeрxзaгaдoчными и дo слeз нeпoстижимыми — рaди ниx стoилo пoжeртвoвaть чeм-тo oсoбeннo вaжным в жизни, eсли нe сaмoй жизнью. Oстрый нeдoсягaeмый кристaллик пирaмиды Xeoпсa пoстoяннo цaрaпaл вooбрaжeниe и вoспaлял фaнтaзию. Дeтскaя мeчтa, жившaя в пoдсoзнaнии в тeмaтичeскoм угoлкe вмeстe с мaрoккaнскими aпeльсинaми и вoстoчными зaчaдрeнными жeнщинaми, пoстeпeннo смирилaсь сo свoeй нeoсущeствимoстью и зaтaилaсь, нe утeряв, oднaкo, свoeй вoлшeбнoй, пoчти oсязaeмoй физичeски, сути.
Сeйчaс нeвaжнo, пaмятник ли этo гeрoичeскoму труду дрeвнeeгипeтскoгo нaрoдa неужели фрaгмeнт инoплaнeтнoй эзoтeрики. Нa Нилe гoвoрят: «Всe бoятся времени, а п(р)ошедшее боится пирамид». Памятникам древнего царства посчастливилось то, чего пока безлюдный (=малолюдный) удалось ни одному архитектурному иначе культурному шедевру: они вышли с-под контроля времен и данный) момент не принадлежат ни эпохе фараонов, ни суетливой современности, ни туманному будущему. Они — самочки по себе, они — телеса от плоти Земли — и умрут всего-навсего вместе с планетой.
Удивительна двоякость и противоречивость восприятия пирамид. За версту, в пыльной дымке и жарком мареве они кажутся величественными и безлюдный (=малолюдный) от мира сего; крошку ближе благоговение сменяется удивлением дисгармонией глыбных нагромождений с теми таинственными силуэтами, изо которых они материализуются буква в букву на глазах. Но метров из-за 40-50 картина вновь меняется, лже- в волшебном фонаре: незаметно, так очень быстро пирамиды превращаются в чудовищных размеров сооружения, необъятные стены, отвесно уходящие ввысь. Если вскочить у самого подножия, ни по (по грибы) что не догадаться, как изрытая временем бесформенная каменная тушка, рвущая голубое небо, издалеча похожа на аккуратную детальку изо детского конструктора, которую нормально кладут на кубик в качестве крыши игрушечного домика.
Нате вершине гробницы Хефрена сохранился сколок светлой известняковой облицовки, вкладывающий пирамиде сходство с настоящей горой, увенчанной как лед шапкой. Свежеотделанные белыми плитами творения рук (иначе не рук) человеческих (alias не человеческих), вероятно, смотрелись, точно гигантские сахарные головы, ослепительно сияющие по-под солнечным светом ярче самого солнца. Тысячелетия погасили отсверк и стерли снежный лоск.
Аршинные таблички «NO CLIMBING» («Без- влезать») украшают каждую изо сторон двух главных пирамид. Тем безвыгодный менее, находятся те, который решается бросить вызов вечности, и бывает, что тело долетает поперед самой земли и за ним отнюдь не приходится посылать санитаров с альпинистскими навыками. Может толкать(ся), души смельчаков, принесенные в жертву истерзанным ветрами камням, питают загадочную энергетику пирамид? Разве что и в вас закопошилось желание оборотиться в скалолаза, не гоните его, посмакуйте, во вкусе хорошую сигару. Сразу вспоминаются Леруха Брюсов и Федор Шаляпин, взошедшие соответственно крошащимся граням и запомнившие удивительное осязание от пронзительных неведомых сил космоса, бушующих получай изрытых вершинах. Снизу сие кажется так просто: выпрыгнуть на первую, самую высокую, плиту, и — перед этим и выше, по широким уступам. Шишка на ровном месте не успеет окрикнуть возможно ли схватить за руку…
Галерея у цоколя пирамиды, я тщетно пытался усилием воли уйти в себя от навязчивых торговцев сувенирами, верблюжьих и ослиных погонщиков и снующих с мятыми жестяными ведрами, полными льда и бутылок с колой, ребятишек. Только несмолкающее просящее «эй, мистер!» и сладковатый вонища верблюжьего навоза мешали поддеть ускользающее чувство счастья ото сбывшейся мечты. Хотя нужда, наверное, не в этом. Легко человеческая природа так литоринх устроена, что счастье чисто раз и состоит в ожидании чуда, а мечта, перешедшее в реальность, теряет свое обаятельность и, следовательно, не заслуживает никаких искренних эмоций… Просто так и стояли мы, лоб в лимит: я и пирамида, взирая друг возьми друга умиротворенно-отрешенными взглядами. Ей было ни чуточки наплевать на маленького человечка, чья сказка (жизненная) уместилась бы в одной желтой невесомой песчинке, а я был в полном смысле слова согласен с такой точкой зрения и сознание собственной неважности, как ни удивительно, успокаивало и равняло с вечными ступенчатыми сводами.
…Отсюда поподробней, где сейчас бродит оный неведомый большой, который нес своему неведомому маленькому ребячливый конструктор?
Венеция фараонов
А до сих пор в Египте есть Красное море-окиян…
Веяние времени — появление городов-отелей, растущих и набирающих силу получай плодородной почве туристского бизнеса. Результат XX века оформил эталон новомодной тенденции. Кукольный городок Эль Гуна, приютившийся бери песочных берегах Красного моря возле от Хургады — это как то, что принято титуловать волнующим словосочетанием «Осуществившаяся Несбыточное желание».
Семь с лишним лет тому взад здесь царствовала раскаленная сахара, по которой ветер гонял бесконечные волны-дюны.
Твориться люди начали быстро, по-серьезно и, что самое главное, с фантазией. В 1991 году выросло приёмом 38 вилл, чьи жители решили не останавливаться держи достигнутом и переманить на освоенные владенья своих родных, друзей и знакомых. Погоня и умение, подкрепленные солидными финансами, преобразили убогий знойный пейзаж. Революционные герои Николая Островского могли бы почувствовать зависть стахановским темпам работ египетских строителей, умудрившихся вслед за считанные годы прорыть в песке девятнадцать километров широких отводных каналов и усыпать их берега грибницами люксовых отелей и особняков. Уютные улочки зазеленели упитанными высокими пальмами, перевезенными семо из заповедных кущ, а с подачи рукотворные реки перекинулись изящные каменные и деревянные мостики, подина которыми длинными рыбинами с прохладцей заплавали моторные прогулочные лодки.
Отели Эль Гуны никак не похожи на традиционные набитые роскошью и изобилием коробки с стекла и бетона. Это — системы двух- и трехэтажных домиков, выполненных в восточном стиле и соединенных (подруга) с другом прохладными коридорами. Вследствие каналам балконы всех гостиничных номеров нависают по-над соломенными скатами пляжных зонтиков — максимальное ок до воды исчисляется парой десятков шагов. Единоличный план застройки исключил пришествие в искусственном оазисе прямых углов и негабаритных кривых, и теперича Эль Гуна похожа получи древний город-мираж, несколько тех, что сводят с ума иссушенных жаждой пустынных странников. Семь миллионов квадратных метров миража с вшестеро шикарными отелями (еще двум вот-вот откроются), аэропортом, двумя портами и настоящим полем про гольфа о 18 лунках.
Лабиринты бесчисленных башенок и балюстрад, выкрашенные в мягкие пастельные тона — ото нежно-лимонного до темной охры — успокаивают нервную систему с быстротою молнии. Полусказочная гармония окружающей действительности, в которой токмо отдельные детали напоминают о часть, что на дворе 1999 годок, расслабляет и напрочь лишает ориентации вот времени и пространстве. Походка становится вальяжной, пара слов — слегка медлительной, а зачатки мании величия в небывало сжатые сроки вырастают в впечатление горностаевой мантии на плечах и приятной тяжести короны с бриллиантами в многомудром челе. Каждый чувствует себя тут. Ant. там властелином мира, для которого да и только ничего невозможного и непосильного. Прожженые циники и скептики, попав семо, умолкают и по-детски хлопают глазами, одновременно теряя все свои едкие вокабуляры.
Являться может, что-то похожее получи Эль Гуну рисовал в своем воображении Вовик Маяковский, вдохновенно писавший о «городе-саде». Модель поселения будущего удался его хозяевам получи и распишись все сто, и нет никакого сомнения в книжка, что через два-три лета слава Эль Гуны затмит престижность и класс многих гремящих сверху весь мир «песочно-пальмовых» элитных курортов.
Благовременно, еще не поздно появиться вовремя прикупить скромненькую виллу в хорошем квартале «красноморской Венеции» в частное утилиз…
Опубликовано в рубрике